Через несколько дней поехали в заповедник. Это часть территории Донского природного парка за бывшим хутором Хлебным, от которого остались только несколько крестов на заброшенном кладбище.

Нашел это место лет пятнадцать назад. Ткнул пальцем в карту и поехал, надеясь, что народ подскажет.

Помню, остановились на развилке трех дорог, которые поднимались от Трехостровской на меловые венцы. Куда ехать не знаю. Смотрю, по степи пылит пожилой казак. Я к нему. Подскажи, мол, отец, как проехать и показываю ему карту. Старик мне:

— Да вам по немецкой дороге нужно.

Мы ему:

- Какой немецкой?

Дед:

- Вон по той дороге немец к Дону спускался.
- Откуда известно, отец?
- Так, я сам видел. Шел колонной. Машины, танки, солдаты.

Земля эта многострадальная вытерпела много бед. Везде видны следы последней войны, а еще потом было укрупнение колхозов, принесшее немало разрушений, а до этого геноцид казачества и гражданская.

На территории парка запрещена охота. Поэтому и из-за труднодоступности (путанные дороги и глубокие овраги) много дикого зверья. Три года назад ночью, в непосредственной близости от лагеря, волки гоняли каких-то копытных. Из темноты раздавался волчий вой и были слышны звуки охоты. Стук копыт, возня, треск веток. Довольно жутковато. В этот раз мои женщины ехали туда с предыханием, но заметным интересом.

В лесу, перед машиной по дороге некоторое время бежал олененок. Потом брызнул в сторону и исчез в непроходимых кустах. В пойме довольно крупный старый заяц показывал нам правильную дорогу. На реке ждали ругающиеся цапли, суетящиеся зимородки и огромные хижные скопцы. Утром на острове обнаружились кабаньи следы, а на берегу какой-то черный зверек разглядывал нас с интересом и ловил раков. Кто ж ему запретит?

Наше место свободно. Народу на реке мало. Виднеется только один лагерь и лодка с джигитами на повороте.

Начали с поплавка. Место — лучше не придумаешь. Коряга, резкий глиняный свал, обратка и — всего несколько крупных красноперок и подлещиков. Показалось, что бель боится стоящего поблизости хищника. Уже на следующее утро вытащил из под этой коряги четыре судака и мои поплавочники, почти сразу стали радостно повизгивать, вытаскивая рыбу одну за одной.

В первый вечер сперва стал решать продовольственную программу. На входе в заводь — пара щучек на воблеры и тройку судачков на джиг в коряжках.

В сумерках караулил голавля, но не дождался.

Опять надвигался атмосферный фронт и ночью пошел дождик.

Восход был прекрасен. На небе тучки и только на востоке полоска ясного неба. Солнце всплыло из реки и осветило берег ярко оранжевым светом, особенно контрастирующим с почти фиолетовым небом.

С утра — только судачки и окуни на джиг, которые долбили довольно часто, но без особых трофеев.

После девяти плыву в глухой коряжник в надежде на головля. С первого же заброса на 44 эльку неожиданно получаю удар и всплеск. Это точно жерех. Долго с ним боролся. Он запутался в корягах, но каким-то чудом все же не сошел. Потом и голавлик стал брать. Благо коряг там хватает. Большой водой посмывало огромные тополя и дубы. Выловив одного-двух, переплываю на новое место. Там опять атаки, вываживания и тишина. Еду дальше или возвращаюсь. Такая тактика оправдывала себя в игре с осторожным донским голавлем.

Одного выслеживал довольно долго. Заметил особенно сильный шлепок, но не стал делать заброс, а затаился. Стоял минут десять и вот опять — бульк. Бросаю и сразу удар. Это самый крупный в тот день. Потянул на кило двести.

Пока я развлекался, мои дети и женщины уверенно и жестоко облавливали меня на фидер и удочку.

Правду говорят — рыбы на Дону, в этом году, сравнительно немного или мы не попали в погоду и клев, но это делало рыбалку особенно азартной и интересной.