Были с зятем и его другом на Оке в очень примечательном и красивом месте. На «нашей» стороне лес и пойменные озера, когда то наверное входившие в поместье русского поэта Некрасова и где, по его словам, дед Мазай зайцев спасал Земля эта ныне принадлежат Приокскому заказнику, где хозяйничает строгий местный егерь, гоняющий и штрафующий туристов и рыбаков, рискующих проникнуть в его владения.

А на той стороне реки селение с древним названием Чудь. И чудится мне, что это от той самой «чуди белоглазой», что жила на берегах этой древней реки еще до прихода славян. И видимо тогда не препятствовала всяким пришлым «туристам» проникать и селиться рядом. Не боялась, что растащат и затопчут, украдут и испортят то, что они ценили и сохраняли веками — окружающую красоту.
Может и зря? Кто знает где и кем мы были, если бы Приокский заповедник существовал еще в 8-9 веке?

А сейчас в водах реки отражается крест православного храма, не избежавшего разрушения и запустения, но еще стоящего на высоком берегу чудной красоты.

Под ним остров и две рукотворные буны. Не такие древние, но построенные предками уже давно, почти голыми руками еще в домеханическую эпоху, но явно уже после изобретения колеса.

Понятно, что желающих увидеть такую красоту всегда хватает. Вот и мы, не смотря на жару и глухолетье, сподобились.

Рыбалка получилась трудовая, но интересная. Вечером в пятницу всё вокруг плескалось и хлюпало. Мои напарника успели наловить подлещей на приличную уху, я лишь покидал с берега, примечая и намечая хитрый план на утро. Хотелось всё: и щучку потвичить в затоне и судачка поджигить на ямке и жерешка попасти на бурлилке и не забыть подрать окуня на каменнике.

Как всегда в начале новой рыбалке верилось, что всё получится и удастся. В этот раз поначалу казалось, что утро вечера дряннее. Уже часам к шести жара стала почти не сносна. Мечты об воблерной щуке и силиконовом судаке быстро засохли и осыпались как червивые яблоки в грозу. На каменник, что мерещился вдалеке в жарком мареве, грябать не было сил. Жерех долго не давался, но и я не сдавался.

Перепробовал все свои крэнки, поппера и уокеры — атаки и удары были, но всё впустую. Первого помал на вертушку. Маловат золотник, но дорог. Это я про жерешка, что увел меня от нуля и заставил думать почти вскипевшими мозгами. Потом попались еще два. Выручил восьмиграммовый кастмастер и тройник с махрушкой, снятый с поппера и привязанный чуть выше блесны, прям на плетенку. Дело сразу наладилось, но сначала неожиданно начала клевать чехонь.

Она, оказывается, тоже не прочь прихватить зазевавшегося малька или мушку, пользуясь неразберихой и суетой жерехового боя. «Сабля» дробно бъет по приманке и сопротивляется весьма рьяно и азартно, борясь до последнего и часто сваливается уже у лодки, доставляя массу удовольствия при вываживании на легкую снасть. Применял спиннинг тестом 0,8-8 гр.

Всего помал восемь штук. Пара вполне приличного, килошного, размера остальные поменьше. Две свалились. Остальные были зверки зажарены и съедены нами в гарнире с густерой и подлещами со зверским же аппетитом.

На запах сначала приполз жук-паук, потом явился забавный, голодный и пронырливый лисёнок. Ночью он привел друзей и они дали нам проср@ться, перевернув лагерь вверх дном. Особенно им нравилось теребить фидера и звонить в колокольчики, как будто будя и прогоняя на рыбалку.

Я поверил рыжим плутам (всё равно спать не давали) и выплыл еще затемно. И не прогадал. Лисы опять принесли мне удачу. Жерешок начал брать сразу же. Всего было поймано не меньше трёх десятков, если считать даже не зачетных трехсотграммовых жерешков. Попадались экземпляры в районе кила.
Получил, при этом, чудное несказанное удовольствие!

Крупней не помал, но видел парочку. Всё, кроме одного, были безжалостно отпущены подрастать. Этот будет отдан жене, как доказательство всего сказанного и произошедшего.